ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

Владимир Положенцев

ХОРЁК

Абсолютно безнравственного

нет ничего на свете.

                       Ф. Энгельс.

В длинной очереди к кассам метро, подрались сумочками две дамы. Расступившаяся толпа охала, звала милицию и веселилась.

   Дуэль на ридикюлях Феликс наблюдал у дверей подземки. Ехать ему никуда было не нужно. Утром, увидев свою физиономию в зеркале, он немедленно объявил четверг выходным днем. Ну, покричат начальники? Подумаешь. Сердце у меня прихватило. Живой человек никак. Не рухнет редакция? Рухать нечему. Не газета, а дрянь какая-то. Взять бы спички и поджечь.

   Бабочкина мучило похмелье. Жена - стерва забрала все деньги и укатила на работу. Хорошо хоть ключи от квартиры оставила. И теперь несчастный Феликс бесцельно слонялся по району. В кармане три рубля десятикопеечными монетами. Даже пива не купишь. Спустился в подземный переход и у тяжелых, пугающих своим уханьем дверей метрополитена, задержался.

   От созерцания дамской битвы, на душе стало совсем хмуро. Давно он собирался взять интервью у начальника подземки господина Гаева. С продажей билетов творится, черт знает что. В кассах работают медлительные, жадные и такое ощущение, что слепые тетки. Каждую купюру проверяют, чуть ли не на зуб, собирая огромные очереди. Словно мстят пассажирам - вот вы торопитесь по своим срочным, наверное, интересным делам, а я уже навсегда отторопилась. Весь мой мир в этой проклятой будке.

   Да еще мелочь им подавай. Не далее как седьмого дня Феликсу не могли сдать сдачу со сторублевки. А он, между прочим, опаздывал на летучку.

-Нет мелочи!- кричал он в окошко.

-И у меня нету!- сверкала роговыми очками кассирша.

-Вы обязаны ее иметь,- отстаивал свои права  Феликс.

-Кого хочу того и имею,- выдала вульгарная тетка и швырнула скомканную ассигнацию ему в лицо.

   Возмущению Бабочкина не было предела. Сердце закололо. Но продолжать бессмысленный скандал он не хотел и, обливаясь желчью, пошел ловить такси.

   Дикая у нас еще страна, грустил Феликс, наблюдая, как жгучая брюнетка вцепилась зубами в плечо крашеной блондинке. Куда нам до Европы! А все из-за климата. Ну и выбрали себе наши предки местечко. У всех Гольфстрим, а у нас экстрим. Одичаешь тут. От того и пьянство.

   Бабочкин почесал пятерней небритый подбородок и, никого не стесняясь, заржал. Со стороны, наверное, алкаш-алкашом, подумал Феликс и продолжил делать похмельные умозаключения.

   И религия подкачала. Слишком она у нас добрая. Вино-благо, пьянство- зло. А где ее найдешь, эту грань? Словно берег у таежного болота. Нет, жестче нужно  с нашими гражданами. Как  заорал бы батюшка прямо в храме на какого-нибудь пьяницу: не смей винопивствовать, сын мой, а то от церкви отлучу! Да крестом по ушам, по ушам. Глядишь, и одумались бы.

   Представив, как священник обрушивает на его слуховые органы железный крест, Феликс поежился. Он потоптался у газетного киоска, понаблюдал за продавщицей, раскладывающей за стеклом журналы с грудастыми фотомоделями, вздохнул и поднялся на улицу.

   Раннее московское лето. Запахи автомобильной гари, асфальта, бетонных новостроек смешиваются с ароматами молодой зелени, и хочется жить. А еще - серебристые контуры самолетов в прозрачном небе. Ты обязательно доберешься до той земли, где никогда не был. Где тебя ласково обнимут за плечи и омоют ноги ключевой водой.

   Тьфу!- растоптал Бабочкин окурок нечищеным ботинком, отгоняя высокопарные мысли.

   Выпить хотелось больше, чем жить. Сколько уже зарекался Феликс больше не брать водки в рот, но раз в четыре месяца, когда тошнота и усталость одновременно подступали к горлу, устраивал себе разгрузочные дни. Организм, оправдывал сам себя Бабочкин, работает по строго заведенному биологическому ритму. Если его нарушить, добавлял коллега по службе, интеллектуал и совершенно спившийся тип  Слава Козик, рибонуклеиновая кислота перестанет нормально участвовать в реализации генетической информации. Короче, матрица сломается.

   Бабочкин не хотел, чтобы у него именно сегодня сломалась матрица, но и что делать, тоже не знал.

   Рядом, за универсамом жила теща. Однако легче выпросить у министра финансов Кудрина миллион долларов на строительство публичного дома, чем занять у нее десятку. Нет, в общем-то, теща - ничего. Только почему-то всегда жарит блины на жутко вонючем масле и дарит цветы в горшках, которые ни черта не растут. Да еще Ирке непременно донесет. А та повадилась в последнее время руки распускать.

  Феликс перешел на другую сторону Алтуфьевского шоссе и медленно побрел по тенистой аллее к рынку. Зачем идет, не имел понятия. Возле широкого тополя, раскидывающего по всей округе шелковый пух, присел на скамеечку. Перевел дух и закурил, хотя от сигарет уже воротило. Обе ноздри сразу же забились тополиной ватой.

   Нигде покоя нет. Бабочкин нервно поднялся, и перед его носом оказалось объявление, приклеенное к стволу:

   «Пропал хорек. Кличка Бантик. Окрас трехцветный. Вознаграждение  гарантируется».

   Га-а-аранти-и-ирется, с трудом сглотнул пересохшим ртом Феликс. О хорьках Бабочкин имел весьма смутное представление. По-моему, напряг он извилины, это что-то похожее на крысу, только большое. А, ну да, и еще чересчур вонючее. Нет, это скунсы вонючие, а хорьки не очень. Какая разница, прекратил Феликс внутреннюю полемику. Неплохо было бы этого хорька изловить. Но где его отыщешь?  Нужно возвращаться домой.

    Напоследок, на всякий случай, он все же решил сорвать номер телефона.

    Повернулся к объявлению и застыл в ужасе. Над клочком бумаги, узкой головой вниз висел рыжевато-серый зверек и таращился на него острыми, словно заточенные гвозди, глазками. Зрачки его были настолько колючими, что царапали душу. Он шевелил беленькими ушками и водил розовым носиком.

-Ой!- невольно воскликнул Феликс.

   На него обернулась, проходившая мимо бабка.

-Разведут крыс и ойкают,- прошамкала старуха и скорее посеменила прочь.

   Бабочкин быстро пришел в себя. Вознаграждение само лезло в руки. То, что это и есть пропавший Бантик не было никаких сомнений. Много ли по Москве хорьков бродит? Еще не зная, как поймать зверя, он осторожно приподнял правую руку.

   Хорек напрягся и переменил позу, повиснув на дереве горизонтально земле. Глаз же с Феликса по-прежнему не сводил.

-Кыс-кыс-кыс,- попытался усыпить бдительность хорька Бабочкин.

   Но зверь подскочил на ближайшую ветку и спрятался в листве.

   Тогда Феликс начал экспериментировать. То хрюкал, то чмокал, то громко сопел.  

   Прохожие обходили странного дядьку у дерева стороной. А Бантик забирался все выше и выше. Отчаявшись, Бабочкин засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Странно, но именно это и понравилось хорьку. Он молнией вернулся на прежнее место у объявления.

   Не переставая посвистывать, Феликс осторожно стянул с себя безрукавку с множеством карманов, развернул ее перед собой словно газету. Мышцы напряглись, стали железными, глаз выверял расстояние и возможные пути отступления добычи.

   Бабочкин всегда все делал быстро. Промедление порождает сомнение. А оно только заваливает  дело.  Не отступил от своей привычки Феликс и на этот раз. Глубоко втянув ноздрями воздух, сделал выпад и накрыл животное жилетом. В руках запищало и забилось. Врешь, не уйдешь, прикусил губу Бабочкин. Где тут телефон? Кажется, на углу был.

   Но самонадеянность-сестра поспешности. Зверек вроде бы затих, смирился со своей участью, а затем неожиданно распрямился, будто отпущенная пружина и выскользнул из ловушки.

-Куда?!- отчаянно закричал Феликс.

-Все туда же,- хмуро подсказал, наблюдавший забавную сцену гражданин в курортных шортах.

   Пушистый хвост Бантика мелькнул на углу дома, затем в зарослях кустарника и скрылся за ржавым помойным баком.

-На поводке водить надо,- посоветовал дядя и захлопал пляжными шлепанцами к метро.

   Феликс неприязненно посмотрел ему в спину. Он ненавидел граждан, разгуливающих по Москве в легкомысленной одежде. Вам тут не Акапулько! Бабочкин не знал,  в чем обычно ходит население Акапулько, но все равно негодовал.

   С разбитым сердцем от рухнувших надежд, Феликс опустился на скамейку. Мозг его работал лихорадочно и отчаянно. А что если позвонить и сказать, что видел Бантика вон у той помойки? Информация - самый дорогой товар. Ну, не поймал. А разве сообщение о местонахождении любимого питомца не стоит денег?

   Стоит, стоит, загомонили бесенята где-то под желудком. Феликс стукнул себя кулаком по животу. Хватит! Совсем уже опустился. А еще журналист. Шел бы работать машинистам тепловоза, тогда и проворачивал аферы. Почему машинистом, да еще тепловоза? Но эта мысль понравилась Бабочкину. А что, в самом деле? Плюнуть на все. Творческие люди - самые несчастные на свете. Одно самоедство и душевные терзания, никакой радости. А тут гляди себе по сторонам и улыбайся солнышку. Хотя нет. Задавишь кого-нибудь, в тюрьму посадят.

   Мучимый противоречивыми мыслями, Бабочкин поднялся к себе на десятый этаж и тут же направился к телефону. Морщась от своей безнравственности, развернул на колене кусок объявления и набрал номер указанного телефона.

-Ал-л-ло,- раздался в трубке звонкий и приятный девичий голосок.

   Феликс разинул рот, но не знал с чего начать. Откашлялся, зачем-то постучал по микрофону пальцем и не свойственным ему басом, заговорил:

-Я тут вашего…хм…Бантика…хм…Короче, нашел. Как насчет…хм…ну, благодарности?

   Над кухонным столом висела маска африканского шамана. Феликсу показалось, что из черной она сделалась пунцовой.

-Вы нашли Бантика?-  Женский голосок стал еще  музыкальнее, будто заиграли серебряными ложечками на хрустальном инструменте.

-Ну…вообще, конечно. Почему бы и нет. Хорек он, что не человек, что ли?

   Бабочкин понял, что несет полный бред, и уже собирался бросить трубку.

-Он у вас? Приходите скорее.

-Хм. Придти- то я, конечно, приду.

- О гонораре не беспокойтесь. Сто долларов вас устроит?

   Сто баксов, сомлел Феликс. Это сколько же водки купит можно! Нет, лучше вина красного, французского, завтра в присутствие топать. Гонорарчик. У главного редактора и пятерки в церковный праздник не выпросишь. Плюну на журналистику, как пить дать плюну. Переквалифицируюсь в звероловы. Одних котов беглых, поди, сотни по району шастает.

   Протер ботинки мокрой тряпкой, нажал кнопку лифта. Спускаясь в громыхающей тележке, прижал лоб к прохладной облицовке. Журналистика - не профессия, а карма. От нее так просто не избавишься.

   На солнце набежала тучка, начал накрапывать дождик. Поднял воротник рубашки и прибавил ходу. Хозяйка хорька жила неподалеку от тополя, на котором он обнаружил объявление. Всю дорогу он рисовал ее образ.

    Голос, конечно, музыка души, но чрезвычайно обманчивая. Тот, что он услышал по телефону, мог принадлежать и фее и продавщице овощного магазина. В воздухе по очереди материализовались то хрупкая нимфетка в белых, до пят одеяниях, то грузная тетка с гирей в руках. Впрочем, какая разница, кто деньги заплатит? Заплатит ли? Хозяйка уверена, что Бантик у него, а он идет с пустыми руками. Нимфетка куда-то пропала, а все воображаемое пространство заняла торговка. Она подкинула пятикилограммовый чугунный груз на натруженной ладони и шмякнула им Феликса по лбу.

   В животе заныло. У метро он прикурил сигарету, сделал пару глубоких затяжек, и твердо решил возвращаться домой. Рядом, как назло, оказался плюгавый старикашка. Он виртуозно поддел обручальным кольцом пробку на пивной бутылке, засунул сосуд глубоко в горло и с великим блаженством опустошил содержимое. Крякнул, подмигнул Бабочкину и щелкнул пальцами - хорошо!

   Встреча была назначена в половине пятого у подъезда. Вернее, голосок-то предлагал подниматься сразу в квартиру, но Феликс не осмелился на такую дерзость.

   Стоя напротив обшарпанного парадного, он косился на помойные баки, среди которых  в последний раз видел хоречий хвост.

    Скажу, что держал зверя в руках, был нещадно покусан. Ага, точно! Всего, гад, изодрал. Пришлось в клинику обращаться. Лекарства нынче дорого стоят. Так, что извольте заплатить-с. И ловите сами своего Бантика. Вон он, за помойкой спит.

   Из дверей вышла она. В очередной раз кольнуло сердце. Но не больно, а сладко. И нега от этого укола растеклась по всему телу. То была не фея, богиня. Легкое, почти прозрачное розовое платье облегало стройную фигуру, которую украшало загорелое личико с правильными, еще детскими чертами. Пышная копна русых волос состояла из множества игривых завитушек, ни в коем случае не делавших их обладательницу вульгарной. Красивые, особенно хорошо одетые женщины, знают себе цену и часто задирают нос. В хозяйке Бантика не было ничего надменного. Нет, цену она свою тоже не занижала, но не предъявляла ее сходу окружающим. Феликс уже видел это лицо. Во сне. Ему нередко снились женщины, представлявшие собой некий виртуальный сплав из всех его бывших и нынешних подруг жизни. И этот средний образ был для него самым любимым и желанным. Теперь он материализовался.

   Богиня сразу подошла к Бабочкину и протянула ручку с серебряным колечком.

-Лора.

   Имя Феликсу не понравилось, и он внутренне поморщился. Вот всегда так. Ни в чем нет художественного, идеального монолита. Назови собаку плохим именем и пристрели ее, проснулись бесенята под селезенкой. Да пошли вы, цыкнул на них Бабочкин. Лора…Как полностью-то? Лариса что ли? Крыска - Лариска. Нет, Лора и есть Лора.

   При всем своем университетском образовании, Феликс не был обучен светским манерам и не знал, что делать с протянутой ручкой. Хотелось, конечно, облобызать до самых ногтей, но при первом знакомстве, вроде бы, неприлично. Решил просто пожать, да так и застыл невежливым истуканом.

-Я тут,- начал мямлить Бабочкин,- вашего Бантика… А он меня за палец. Да. И еще за ногу.

-Где же фретка? - удивленно похлопала синими глазками Лора.

   Фретка? Какая еще фретка? Не знаю я никакой фретки - табуретки. Зачем неопохмеленного человека расстраивать?

-Вы меня не правильно поняли,- попытался собрать бессвязные мысли Феликс.- Я по поводу сбежавшего хорька.

   Девушка звонко рассмеялась.

-Фретка и есть домашний хорек. По научному.

   Ну, если по научному.

- Я его схватил, а он… ваш Бантик…прытким оказался.

-Упустили?- прижала ладони к сочной девичьей груди Лора.

-Хм. Нет, что вы. Погулять отпустил. На время.

-По-о-огулять!?

-А что? Погода хорошая. Дай, думаю, отпущу.

   Во взгляде девушки промелькнуло что-то нехорошее. Видимо она начала сомневаться в его умственной полноценности.

-На дереве увидел. Над объявлением,- решил исправить положение Феликс.

   Он подошел к ближайшей липе, похлопал по стволу, демонстрируя как было дело. И чуть не прикусил язык.

    Из кроны дерева вынырнуло шустрое трехцветное создание и замерло возле руки. Заточенные природой под сталь  глазки, впились в изумленного Феликса.

   Бывает же так! Именно так и бывает, многократно демонстрировал Бабочкину жизненный опыт. Скажешь что-нибудь ненароком, в точности все и сбывается. Ну, уж теперь не уйдешь.

   Феликс не таясь, сорвал с себя безрукавку, словно фокусник взмахнул ею в воздухе и ловко накрыл Бантика.

   Бедное животное заголосило на всю округу. Из прорехи жилетки показались черные усы. Не долго думая, Феликс ухватился за них и был тотчас укушен. Но что боль по сравнению с ощущением победы и неминуемым, как приход вечера, вознаграждением!

-Осторожнее,- взмолилась Лора.

-С волками жить,- кряхтел Бабочкин,- капканов не напасешься.

   Ноздри раздирал тошнотворный запах мускуса. Наконец, ухватив крепко спеленатое животное, Феликс перевел дух.

-Говорил же, погулять отпускал.

-Вы дрессировщик?- не верила своим глазам богиня.

   Дрессировщик, хмыкнул про себя Бабочкин, человеческих душ.

-Вот, забирайте,- не ответив на вопрос,- протянул он девушке хлопковый клубок.

-Нет, что вы!- убрала та за спину руки.- Вырвется. Не будете ли вы так любезны, подняться со мной в квартиру.

   Деньги наперед требуй, подсказали черти. Знаем мы таких. Наловишь им хорьков, а они платить отказываются.

-Цыц! - в голос воскликнул Феликс.

-Что?- не поняла Лора.

-Этаж какой, спрашиваю. Ноги все покусаны, ступать больно.

    Комната, в которую провела девушка, была светлой и просторной, с почти такими же розовыми обоими, как и ее платье. Возле приоткрытой балконной двери, на тумбочке, стояла объемная железная клетка. В комнате пахло мышиной норой с легкими оттенками мускуса. Но терпеть было можно. Лора поспешила к балкону, закрыла дверь.

-Все, выпускайте.

   Феликс положил сверток на пол. То сразу же ожил, задергался. Вначале показался нос, затем лапы и вот уже весь Бантик, с задранным хвостом, заиграл солнечными переливами на своей атласной шерсти. Он нарезал по комнате большой круг, словно проверяя, все ли на месте и шмыгнул в открытую дверку  клетки, которая тут же захлопнулась.

-Спасибо вам,- с облегчением выдохнула Лора, приглашая Феликса сесть в широкое, советской работы кресло.

   Бабочкин с удовольствием плюхнулся на мягкую обивку.

-Не желаете ли чаю?- любезно предложила хозяйка Бантика.

   Душа - не торфяник, загомонили бесы, загорится, водой не потушишь.

   На этот раз Феликс был полностью согласен с внутренними голосами.

-А нет ли у вас чего-нибудь, хм, покрепче,- опустил он глаза.

-Кофе? Есть. Бразильский, настоящий. Я его в Уберабе покупала. Городок, к югу от столицы. Тетя его обожает.

   Тетя? Здесь еще и тетя? Не надо нам тети. А девочка  по заграницам ездит. Славно.

- У меня от кофе сердце с ритма сбивается,- почесал Феликс подбородок.- Дезинфекция требуется.

     В доказательство он поднял вверх покусанный Бантиком средний палец.

   Лора всплеснула руками. Тут же помчалась в другую комнату, принесла йод, вату и лейкопластырь.

   Вот ведь непонятливая! Терпение у Бабочкина лопнуло. В конце - концов, за поимку  шерстяного оболтуса он имеет право что-то и потребовать.

   Он несколько грубовато отобрал у Лоры медицинские принадлежности, коими она намеревалась воспользоваться сама, и спросил в лоб:

-Вина, случайно, нет?

    Глаза девушки испуганно замерли. На лице появилась искренняя виноватость.

-К сожалению. Только водка. Со дня рождения осталась.

-Хм. Ну, несите,- как бы нехотя разрешил Бабочкин.

   Через секунду на журнальном столике оказалась почти полная полутора литровая бутыль Смирновской. Как положено, с ручкой. Девушка пообещала приготовить яичницу с колбасой и умчалась на кухню.

   Вот оно освобождение от мук, жадно глядел на волшебный сосуд Феликс.

-Вы предпочитаете маленькие рюмочки или побольше?- донеслось из глубины квартиры.

   Рюмочки, ухмыльнулся, Бабочкин. Не на свадьбе. Лора что-то продолжала щебетать. Кажется, про своего Бантика. Голова у Феликса, от созерцания живительной, но все еще недоступной  влаги, закружилась. А, махнул он рукой, колбаса с яйцами. Пусть ими тетя бразильский кофе закусывает.

   Он резким движением свинтил золотистую пробку и припал к источнику. По всему телу забили электрические разряды. Феликс почувствовал, как с каждым глотком к нему возвращается жизнь.

   Поставил бутыль на стол, откинулся в кресле. Полезно иногда читать объявления на деревьях.

   В дверях показалась расстроенная Лора.

-Колбаса закончилась. Я  в угловой магазин сбегаю. Не скучайте.

   Феликс не пошевелил ни единым мускулом, давая понять, что согласен  на все.

   Очнулся, когда за окном уже сгустились летние сумерки. Его ноги в пыльных батниках лежали на журнальном столике. Рядом с подошвой, пятидесятидолларовая купюра. Перед ним - толстая бабка в пуховом платке, мясистым носом и с пластмассовой клюкой. Старуха жевала губами и буравила Феликса неприятным взглядом.

-Подымайся, молодец,- сказала, наконец, бабка.- Чай, не на постоялом дворе. Иди с Богом домой, коли, он у тебя есть. А нет, так тоже проваливай, загостился.

   Бабочкин решительно не помнил, когда заснул. Пустая бутылка из-под водки стояла у балкона. Ой, как неудобно! Все, бросаю пить. Где же Лора?

   Старуха, видимо, умела читать мысли.

-Лорка на службу уехала. Деньги, вон оставила. Велела сто передать, да за такую пакость,- ведьма указала палкой на клетку с хорьком,- и половины много. Я разменяла.

   Она издала странные звуки, и Бабочкин с трудом догадался, что это смех.

- По мне, так ентого Бантика, лучше в институт на опыты сдать. Говорят, хорошо плотят. Не квартира, а скотный двор. Блохи по головам прыгают. Вонишша, аж по ночам жабы снятся. Ну, ступай, ступай.

   Феликс подскочил, будто ошпаренный кипятком, но бабка его осадила:

-Не гомони. До дверей сама провожу. А то пропадет еще что-нибудь. Знаем мы вас, хорьков.

   Старуха, опираясь на палочку, еле перебирала ногами, и на короткий путь понадобилось, чуть ли не пять минут. Она сама загремела замками, но Бабочкин вспомнил, что забыл деньги.

-Так и быть, сбегай сам,- позволила старушка.- Да не сопри ничего, карманы проверю.

   Как Лора живет с этой ведьмой?- изумился Феликс, направляясь в комнату, где спал.

   Он положил, было купюру в боковой карман, но  передумал. Вернул ее на место, распахнул настежь дверь балкона и открыл клетку с хорьком.

-Иди, Бантик, погуляй, завтра увидимся.

   На улице, как из ведра, лил дождь.  Феликс жадно сглатывал стекавшие с носа капли и радовался своей находчивости. Лора. Почти что - Лаура. Старый ловелас Петрарка знал толк в женских именах.

   На девочку глаз положил, веселились бесенята, одобряем. А как же Ирка?

   Бабочкин даже остановился, но быстро нашелся. Разве моего большого сердца не хватит на двух женщин? Хватит. Еще останется.  

   Сердце Феликса Бабочкина билось мелко и часто, словно у хорька.