Юмористический рассказ
Лишь только замело дорожки возле дома белым вишневым цветом, в ребро Димы Менделеева вцепился бес. Мертвой хваткой. Не отодрать, ни уговорить. Вот так. Дима и сам сделался белым и полупрозрачным. И теперь его возраст вообще стало трудно определить. Издалека скажешь - молодой человек. Подойдешь ближе, засомневаешься. То ли парень, то ли мужик. Вроде и виски седоватые, но лицо гладкое, упругое, без морщин, с обаятельным мальчишечьим прищуром. Плюнешь, да так и не придя ни к какому выводу, отойдешь в сторону. А между тем Менделееву стукнуло намедни сорок пять, и он твердо решил изменить жене. Терпение у крепкого мужского организма иссякло. Ну что, в самом деле! Не жена, а так себе. Ляжет и сразу носом к стене - «устала». Ни ласк тебе, ни посильного супружеского уважения. Да еще понесло Анечку вширь, и стала покрываться она кое-где варикозной паутинкой. Дима любил Анечку всем своим порядочным сердцем, но скорее, как заботливую мать, а ему хотелось женщины. Оторвы с синими, развратными глазами. Такой, чтоб сплясала на столе в срамном виде и вытянула своим влажным языком из его горла трепещущую от возбуждения душу. Анечка, конечно, иногда уступала. Однако этого заряда, выпрошенного словно милостыню, Менделееву хватало не надолго. Все чаще он открывал томик Гоголя и с грустью читал реплики зятя Ноздрева Мижуева относительно своей супруги: « Услуги оказывает такие…поверишь, у меня слезы на глазах». Слезы наворачивались и на Димины глаза. Целый год он мучился, переживал и, наконец, когда с весенним солнцем девушки начали натягивать на себя джинсы, еле держащиеся на бедрах, решился. Ох, уж эти дамы с обнаженными пупками! Многие его просто бесили. Эти жировые складки с белыми бороздами, вываливающиеся наружу из-за поясов. Да еще шрам от аппендицита. А она идет - вся из себя, думает, возбуждает. Ужас! Наглядишься, долго никого не захочется. Однако попадаются и такие, что - ах! И опять слезы на глазах - от недоступности сей благодати. Голова кружится, словно кувалдой врезали и повсюду мотыльки розовые порхают и поют чего-то сладкое, сволочи. Дима раскрыл бульварную газетенку, припасенную заранее, отчеркнул ногтем жирное объявление, предлагающее девушек любых возрастов и недорого. «Выезд в любые районы города в течение часа». Ага. Анечка вернется из своей библиотеки в семь. Годится. Только бы соседи в глазок ничего не узрели. Ну, так без риска и ванну не примешь. Подошел к зеркалу, состроил себе пару рожиц и опробовал голос. Кх - кх. Говорить надо уверенно и властно. А почем у вас длинноногие? А подать сюда немедля и чтоб все умели! Да, да в таком ключе. Но, сняв трубку и навертев номер, растерялся. Когда ему ответили, закряхтел, заерзал на стуле и голосом умирающего короля Лира произнес: -Это…Дмитрий Иванович Менделеев вас беспокоит… Зачем представился-то полностью? прикусил Дима губу. Просто дурак какой-то. -Здравствуйте, Дмитрий Иванович!- обрадовалась трубка прокуренными голосовыми связками. Дима встряхнул руками, пытаясь тем самым сбросить с себя робость, и более уверенно продолжил: - Почем у вас… женщины легкого поведения? Ну не кретин, а? Женщины легкого поведения. Нужно как-нибудь по- другому их… - Таковых не имеется,- захихикали на другом конце провода. -А-а,- вздохнул с облегчением полный тезка великого ученого и решил уже надавить на рычаг телефона. -У нас великолепные массажистки. С полным комплексом услуг. Для вас, дорогой Дмитрий Иванович, бесплатно. -Как так, почему? -Еще спрашивает. А периодическая таблица? А водка в сорок градусов? Весь мир у вас в долгу. Адрес называйте. Издеваются, понял Дима. За имя - отчество и фамилию ему доставалось еще в школе. В химии он понимал не больше мадагаскарской посудомойки. Что поделаешь, не дано.И училка, вредная Екатерина Макаровна, каждый урок вызывала его к доске, укоряла в невежестве, ставила двойки и говорила, что он позорит знаменитую фамилию. Однажды Димино терпение лопнуло. Оставшись как-то после уроков убирать кабинет, он влил в кастрюлю с супчиком, который любила готовить на электроплитке Екатерина Макаровна, концентрированную азотную кислоту. Немного перестарался. У химички выпали три передних зуба, и она начала лысеть. А потом и вовсе пропала из школы, так и не узнав, кто ее обидчик. Адрес. Какой у меня адрес? Но тут противно затренькала входная дверь. Дима бросил на стол трубку, заметался по кухне, зачем-то включил горячую воду и только потом побежал в коридор. На пороге стояла недовольная Анечка. -Чего не открываешь, опять спишь? Жена, не снимая туфель, прошла на кухню, поставила сумки возле холодильника. -Сегодня в библиотеке короткий день. Забыл? Ох, забыл! мысленно схватился за голову Дима. «Менделеев, мать твою, химик хренов, куда пропал?!»- надрывалась не выключенная трубка.- «Улицу говори!» -Кто это?- захлопала глазами Анечка. -А-а... Иван Аркадьевич, главный редактор, со статьей торопит. Об одноразовых защитных материалах. -Голос вроде не его,- потянулась к трубке супруга. -Пьяный опять. Ты же знаешь, он портвейн хрустальными рюмками закусывает, будто колбасой. Ему пурпурными медузами лечиться надо. Дима опередил Анечку, схватил телефон и на одном дыхании выпалил: -Идите к черту, и больше сюда не звоните. Жена заботливо потрогала его лоб. -Ты здоров? Ничего не ответив, Менделеев открыл в комнате окно и далеко высунул голову. Чуть не влип. Нет, так нельзя. Правильно говорит Бабочкин, нужно ходить только по проверенным тропам. На следующий день, после обеда, пошкрябал пальцами в каморку корректора Пети Зеленого. Петя скрывал свой возраст, но поговаривали, что родился он в тот день, когда в Питере разразилась февральская революция. Менделеев не верил слухам. Дедушка, конечно, пожилой, но не до такой же степени. Выглядит как огурец. Всегда аккуратный, подтянутый, с пижонистым, изумрудным платочком на шее. А об интеллекте и говорить не приходится. Иван Аркадьевич очень боялся, что в один прекрасный день Петя уйдет на пенсию (где сегодня найдешь приличного, грамотного человека!) и оформил ему две ставки. Коллеги завидовали Зеленому, но любили. Петя - необыкновенно душевный человек. Всегда внимательно выслушает, даст дельный совет. Словом, ума палата. С ним можно говорить о самом сокровенном, и он никогда не разнесет по редакции чужие тайны. Никто и не знал его отчества. Петя и Петя. Впрочем, журналисты до гробовой доски предпочитают величать друг-друга (кроме Главного, разумеется) по именам, подчеркивая тем самым родство душ, занятых тем делом, которое простым смертным не по зубам. -Ногти надо стричь,- посоветовал Зеленый.- Стучишь когтями, как в колокол бьешь. Чего тебе? -Петя,- расплылся в натянутой улыбке Менделеев,- у тебя ведь двухкомнатная квартира в Бибиреве, а живешь в ней один. -Решил со мной поселиться? -Нет,- потерял от напряжения чувство юмора Дима,- одолжи на денек. -Зачем? -Хм.…Дело, по коммерческой части. Зеленый снял с носа золотые очки, закусил душку. - Ты десять на десять умножить не можешь, какая тебе коммерция? Хватит химичить, Менделеев, говори, как на духу. Тоже мне, пресвитер, почесал ухо Дима, но выложил Пете всю правду. Зеленый пожевал губами, поморщился. -А ты пробовал найти к жене другой подход, расшевелить ее как-то? -Петя! -Что, «Петя»! Имей в виду, один раз изменишь, обратной дороги не будет. Врут мужики, что они, видите ли, полигамны по природе. Человек - это галактика. Если сблизился с другой, обязан соблюдать законы космического равновесия. Даже, если взглянул на сторону, уже изменил магнитную взаимосвязь. И звезды в твоей системе начинает вращаться по другим орбитам. Рано или поздно произойдет апокалипсис - столкновение систем. -Тебя послушать… -А ты не слушай,- оборвал Диму корректор и бросил на стол связку ключей.- Запасные. В среду, с двух до шести квартира твоя. Иди, проси у Аркадьевича отгул. Иван Аркадьевич пребывал в меланхоличном настроении. Бессмысленно гонял по столу десятирублевую зажигалку и с тоской поглядывал на шумящие за окном тополя. На просьбу Димы отреагировал необычно: -Да пошли вы все, куда подальше. Берите отгулы, отпуска. Или намыльте веревки и повесьтесь. Мне все равно. Надоели хуже горькой редьки. Понятно, догадался Менделеев, опять Главному по «вертушке» ценных указаний из администрации надавали. Вечером Зеленый зажал Диму в курилке. Дышал тяжело, угрюмо. -Ты по всяким там салонам не звони. Подхватишь какую заразу, вся редакция передохнет.- Возьми. Петя протянул Менделееву, выдранную страничку из блокнота, на которой был указан телефон. Ниже приписка - «девочки». -Проверенная конторка, девчонки закачаешься. -Так, значит, и ты, Петя, - ходок!?- выпучил глаза Дима.- А наплел… -Мне, что,- вздохнул пожилой корректор, поправляя шейный платочек,- я волк одинокий. Мне с другими галактиками не конфликтовать. Пролетел мимо и до свиданья. Двенадцатиэтажный панельный дом Зеленого стоял напротив пустыря, через который тянулись, гудящие проводами, линии электропередач. Дима часто бывал в этом районе, а потому отыскал его без проблем. Еще в метро набрал номер, нацарапанный на листочке. С мобильника звонить не рискнул. Конспирация, так конспирация - полное погружение. Трубку долго не брали, наконец, ответили: -Алло. Говорите. Голос показался ему знакомым. Шелест, трубку взяла другая дама. -Что вам угодно? «Мамка», наверное, подумал Менделеев. И ярко, без стеснения описал, какая женщина ему нужна. -Привезем двух, на месте выберете. Хорошо? -Конечно! -Адрес. Номер дома Дима помнил, а вот номер квартиры… -Кажется, девяносто пять. -Что значит «кажется»? -Точно, девяносто пять. -Через час ждите. Ключ в замок девяносто пятой квартиры, разумеется, не влез. На площадке было всего три двери и только одна, девяносто пятая с номерком. Остальные так, анонимные. На цыпочках приблизился к угловой. Взмокшими руками вставил ключ. Замок противно скрипел, но не открывался. Только возле мусоропровода дверь поддалась без проблем. Квартира оказалась шикарной, с евроремонтом. Вот тебе и Петя! Молодец. Примерился к широченному дивану, попрыгал на нем. То, что доктор прописал, отменный сексодром. Вспомнил, что «мамке» назвал неверный номер квартиры. А это-то какая? То ли девяносто четвертая, то ли девяносто пятая, черт ее знает. Не звонить же Зеленому в редакцию! Вытащил лист из принтера, написал жирными буквами: « Девушкам сюда» и изобразил стрелку. В холле, опять на цыпочках, прилепил записку к дерматиновой обивке соседней квартиры. Все равно там никого нет. Откупорил бутылку Петиного вишневого ликера, включил телевизор, устроился в мягком кресле. Минуты тянулись, словно горячая жвачка - противно и липуче. Никогда Дима не испытывал такого томления. А если крокодилов привезут? мучился он. Буду требовать замена товара. Менделеев, осуждал внутренний голос, ты поощряешь криминальный бизнес. Но Дима щелкнул себя по носу - я пытаюсь сохранить ячейку общества. Для этого все средства хороши. Наконец в дверь резко и протяжно позвонили. Дима выдохнул, пошел открывать. На всякий случай глянул в глазок. Какой-то парень в широких штанах и клетчатой рубашке, с прямым чубчиком на узком лбу, вертел на пальце ключ с брелком. Справа от него переминалась с одной длинной ноги на другую хорошенькая девушка в сиреневой юбчонке, туго обтягивающей умопомрачительные бедра. Чудо. Другая дама стояла спиной. Тело, затянутое в полосатые джинсы - более крепкое и объемное, но не лишенное грации и привлекательности. Узкие, но уверенные в себе плечи, высокая, чистая шея и аккуратная прическа из копны соломенных, с пепельными вкраплениями, волос. Как у его Аньки. Дима облизнул губы и решил, что выберет длинноногую. Через дверь возбуждает. Пышечка тоже ничего. Хорошо бы сразу двух да денег не хватит. Не отрываясь от глазка, крутанул собачку замка, но упитанная блондинка обернулась и… О! Анька! Анечка! Супружница единоутробная! Дима повалился на четвереньки и волчком закрутился против часовой стрелки. Ударился виском об обувную тумбочку, сменил вектор вращения. Опять столкнулся с какой-то мебелью. Мама, мама дорогая! Что же это такое!? Дверной звонок не умолкал. Как был, на коленках, помчался в глубь апартаментов. Головой открыл дверь в смежную комнату. Покуролесил там. -Клиент! - орали с лестничной площадки и стучали в дверь кулаками.- Немедленно открывайте! Сейчас, ухмыльнулся Менделеев, нашли дурака. Очные ставки не для меня. Бросился на балкон. Врешь, не возьмешь! И почему люди не летают? Далеко внизу, в песочнице дрались дети, в кустах пили водку мужики. Уцепился за разделительную бетонную плиту, переполз на соседний балкон. Вот вам! Вошел в чужую квартиру. По размерам - такая же, как и у Пети, но евроремонтом в ней не пахло. Посредине - круглый стол, покрытый тяжелой скатертью с бахромой. На столе, у вазы цветная фотография, рядом, лист бумаги, исписанный кривым почерком. Взял фото. На него щурился мужик в синем, с треугольной пипочкой, берете набекрень и плотной черной бородой. Или поп, или художник, догадался Менделеев. Что, впрочем, почти одно и тоже. И те, и другие проповедуют иллюзорный мир. В углу комнаты в кучу были свалены тюбики с красками, кисточки, рулоны белой бумаги. Рядом с кучей - кривоногий мольберт, к которому также криво был прикреплен незаконченный пейзаж. То ли закат солнца в горах, то ли пожар на урановых рудниках. Не разберешь. Значит, художник. Прочел записку. « Больше так не могу,- с трудом складывались в слова неразборчивые каракули.- Ты совсем не ублажаешь мою исстрадавшуюся плоть. Но изменить тебе не могу. Лучше смерть, чем предательство. Прощай, твой Колюнчик. PS. Когда будете вынимать меня из петли, не повредите уши. Не хочу выглядеть смешным еще и в гробу». Еще один страдалец, вздохнул Дима. Нет, нужно было еще в детстве менять сексуальную ориентацию. Педерасты всегда счастливы. Скрипнула и приоткрылась дверь в ванную. Внутри горел свет. Чья-то тень шевельнулась на разноцветном кафельном полу, замерла. Неожиданно она исчезла, и послышался грохот, словно на пол свалили вязанку дров. Из дверного проема высунулась ножка стула. Тень закачалась. Ужас-то какай! Побежал обратно к балкону. Но в дверь был врезан замысловатый замок, который защелкнулся перед самым менделеевским носом. Дима не сомневался, что Колюнчик сейчас болтается в петле и строит страшные предсмертные рожи. Вспомнил об Анюте. Почувствовал, как из головы начинают расти рога, похожие на корабельные сосны. Не с одним мужиком, со всеми подряд изменяет! Дернулся к ванной, но остановился. Следы, отпечатки, по следователям затаскают. Бежать, непременно бежать. Хрен с ним, с висельником. Ломонулся к входной двери, крутанул ключ. Даже не взглянув в сторону Петиной опочивальни, бросился к черному ходу и кубарем скатился по липким лестницам на первый этаж. Пересек шоссе, через заросли лопухов и полыни выбрался на пустырь. Возле старого кострища, обложенного пустыми бутылками, присел на скамью. Уф! Славно оторвался с девочками. С мобильника набрал 02. - В квартире труп,- выпалил он на одном дыхании.- Может еще живой. Милиция потребовала адрес. Назвал. -Фамилия? Нашли дурака, поморщился Дима, но его язык (проклятый язык, от которого всю жизнь одни беды!), предательски заворочался: - Менделеев. Дмитрий Иванович. -Дождитесь приезда оперативной бригады и скорой помощи, Дмитрий Иванович. -Непременно. Пылающий от гнева на самого себя, вернулся на скамейку, закурил. Что же я наделал? Теперь обязательно вычислят. Оперативная бригада примчалась оперативно, а за ней и карета скорой. Группа суетливых товарищей скрылась в чреве двенадцатиэтажки. Остывая и немного успокаиваясь, принялся предъявлять претензии и к себе. Анька, конечно, проститутка, стерва. Труп околевшего животного, так, кажется, определяет слово «стерва» Даль. Ну а я на девочек продажных позарился. И какие сцены себе представлял! Тоже ведь проститут. Моральный. Неизвестно, что хуже. А Колюнчик не изменил родной галактике. Смерть мученическую принял, а остался чист. Из подъезда быстрым шагом вышел… Колюнчик - тот самый бородатый мужик в синем берете с фотографии, и уверенно направился к пустырю. Деловито расшвырял от костра бутылки, а потом уже завел беседу: -Здорово сосед! А у меня на этаже милиции, как на Петровке. 96-ю взломали, теперь чего-то ищут. -Вы же… повесились,- выдавил из себя Дима. Колюнчик снял беретку, вытер ею лицо, оскалил желтые клыки. Менделеев не верил в нежить, но ему стало страшно. -А ты откуда знаешь? Левый клык Колюнчика блестел на солнце стальным клинком, другой зацепился за губу и казался подернутым кровью. Нервы у Менделеева не выдержали, и он расплакался, чуть ли не навзрыд. Я - рогоносец, жена - проститутка. Кончена жизнь, как есть кончена. И зачем решился на измену? Не знал бы ничего и ладно. Нет же, высунул голову, узнал то, чего не нужно. Никогда не следует отклоняться от своей прямой. Сквозь слезы спросил: -Какую квартиру взломали? -Девяносто шестую. -Справа от вашей?- еще теплилась в Диме надежда. -У мусоропровода. А в 95-й балерина живет. Тоща, словно швейная игла. У-у, застонал Менделеев, что же теперь будет! Зеленый никогда не простит ему милицейского погрома. А менты ложного вызова! Много ли в столице полных тезок великого химика. -Да тебе-то зачем?- напрягся живописец.- Э-э, парень, да ты не прост. А ну раскалывайся, пока я на твоем портрете кораблекрушение не изобразил. И Дима раскололся. Опять пуская слезы, хватая собеседника за рукав футболки, выложил ему всю правду. -И ты решил, что я вздернулся?- хохотал Колюнчик.- Сейчас, разбежались. Это я с похмелья Катьку запиской решил напугать. Подарил ей Камасутру, а она отказывается должные композиции принимать. А в ванной я на полку, за пивной заначкой полез, да стул выскользнул. -Что же мне теперь делать?- горевал Дима. -Да, твои рога бензопилой не спилишь. Лучше иметь родителей трансвеститов, чем жену проститутку. Хм… Зеленому скажи, что передумал жене изменять и на квартиру к нему не приходил. Менты? Мало ли идиотов по «02» звонят, достоевскими или гагариными представляются. -Мобильник… -Потерял. У ментов и без тебя дел по горло, поди, рады, что без жмурика обошлось. Из подъезда, не спеша, вышли мужчины в серых пиджаках, за ними медики. Пожали друг - другу руки и разъехались. -А жену пристрели, аки собаку. От такой пользы, что от блохи навара. Шучу. Вообще, странное совпадение. Если твоя супруга действительно занимается…оказывает платные сексуальные услуги, то вероятность встречи с ней - один к миллиону. Интим-салонов в Москве, как мышиных нор на ржаном поле. Ты где телефон публичного заведения взял? Слезы на щеках Димы моментально просохли. Кажется, он тоже начал смутно о чем-то догадываться. Вынул из нагрудного кармана клочок бумаги с почерком Зеленого, протянул Колюнчику. Тот набрал со своего сотового номер, откряхтелся. -Алле,- рявкнул на все Бибирево.- Лев Николаевич Толстой говорит. Перверсист. Ах, не знаете, что сие означает! Предпочитаю садомазохизм с активным массажем внутренних органов. Немедленно пришлите двух гетер да пожирней, помясистее. За ценой не постою. Дима хорошо расслышал ответ: -Как вам не стыдно, гражданин, вы же звоните в детскую библиотеку! Колюнчик закрыл крышку, игриво щелкнул Менделеева по уху. -Что и требовалось доказать. Фокусы Зеленого. Воспитать решил. Или просто позабавиться. Столкнуть вас с женой носами и посмотреть, что из этого выйдет. Ну, конечно, это же рабочий телефон Аньки! Но откуда Петя его узнал? гадал Менделеев. Впрочем, в личном деле все указано, а для Зеленого в редакции преград нет. С сердца Димы свалился камень, и все же он еще сомневался. Слишком сложная инсценировка. -Нужно проучить Зеленого,- потягивал пиво Колюнчик.- Хотя, он уже и так поплатился. Менты в его квартире, вероятно, «Гибель Помпеи» изобразили. Пойдем, посмотрим. У Димы не было никакого желания возвращаться в «зеленый» дом. Он побрел по длинной улице неизвестно куда. Просто шел и шел. Потом спустился в метро и уехал на другой конец города. Домой возвращаться было боязно. Как смотреть Аньке в глаза, как с ней разговаривать? А вдруг - это не происки Зеленого, а дикое совпадение во времени и пространстве, и жена его самая настоящая проститутка! Новые кофточки, джинсы, кожаные ботинки на его день рождения. Откуда деньги? Мама подкинула. Право, смешно. Антонина Владиславовна жадна, по три недели колбасу в холодильнике хранит. Потом травится и лежит в больнице с обострением язвы. Ох, советские граждане, изуродованные вечным дефицитом всего и вся. Все мы монстры, с отвисшими до живота губами. Не заметил, как оказался у Спасских ворот. Милиционеры, топтавшиеся у проходной, подозрительно поглядывали на насквозь промокшего под дождем Диму. Зазвонил мобильник. -Ты что же это, скотина, наделал!- вопил Зеленый.- Что устроил! Дверь на одной петле, все вещи из шкафов на полу. Посуда перебита, диван сломан. Все заплевано, водой залито. Менделеев напрягся. Не был, не видел, ничего не знаю. Как учил Колюнчик. - А ты зачем на меня Аньку навел, старый кретин!?- не удержался от крика и Дима. - Не знаю я никакой Аньки, и знать не хочу. Ты для чего в унитаз рыбок вылил, они теперь в стоке плавают! Славно повеселились менты, стряхнул с мокрых волос дождевую воду Дима и перешел на «вы». -Позвонил по телефону, который вы дали. Обещали привезти двух дам на выбор. А появилась моя жена с какой-то шваброй и стриженным под горшок дебилом. Кремлевская охрана загоготала. Но Диме было не до нее. -Я на балкон,- продолжал Менделеев,- перебрался со страху к соседям. А там висельник. Хотя, не висельник, он так и не повесился. Вызвал милицию, а они квартиру перепутали. Номер на дверь вешать надо! - Ничего не понимаю,- сбавил обороты Петя.- Ты пьян, Менделеев? Немедленно приезжай. Дима вспомнил реплику Шарикова из «Собачьего сердца»: -Бить будете, папаша? Но Петя на шутку отреагировал вяло. -Посмотрим. На лестничной площадке двое хмурых слесарей-таджиков чинили Петину дверь. Один ковырялся с замком, другой тяжеленной кувалдой долбил по дверному косяку. -Эй, Рогоносец,- раздался сквозь грохот голос от мусоропровода. Зеленый, как обычно в костюме и туго затянутом шейном платке, курил у мусорной трубы. -Давай записку,- проскрипел вместо приветствия. Дима покорно передал ему листочек. -Так я и знал,- кивнул Петя.- Рука не моя. Хотя, похоже. И номер не тот. -Как так? -Да вот так. Супруга тебя надула. -Чья? -Наших жен давно на берег списали. Анька твоя,- и поклялся страшной клятвой,- чтоб я все ваши «корова через «ять» в номер пропустил. Моя вина, слово «девочки» приписал. Но у вас же, корреспондентов, памяти никакой. Как работаете, не понимаю. А уж насчет орфографии…Таджики, - он кивнул на гастарбайтеров,- грамотнее пишут. -Спасибо за разъяснения,- хмуро бросил Дима и побрел к лифту. -Ты куда, рогоносец?- удивился корректор.- Дело еще не закончено. Любую задумку следует воплощать в жизнь. Ради чего тогда такие потери? Ухватив Диму за воротник пиджака, Зеленый втащил его в квартиру, навертел номер. -Ал-л-ло, барышни? Срочно четверых куртизанок да поопытней. Смотрите у меня! Дима поначалу отказывался от продажной любви, а потом плюнул и на себя, и на Аньку. Всю ночь с него спадал пот, как с Ниагарского водопада, а он все «работал» и «работал». Будто спиливал со своей дурной головы окаменевшие рога. Под утро встретился с Зеленым на кухне. Корректор, абсолютно голый пил водичку из холодильника. -А знаешь, Менделеев,- прокашлялся Петя,- ты все равно - рогоносец. Анна предала тебя, решив унизить. Только рога твои необычные, виртуальные. Их не срежешь. Уж извини. Хотя, к чему я распинаюсь? Ты сам это понял, потому и остался. Через две недели Менделеев подал заявление на развод. В Загсе, получив на руки свидетельство, Анечка на прощание поцеловала Диму в щечку и сказала: -А ты все же дурак, Менделеев. Спектаклем режиссировал Зеленый. Позвонил и сказал, что ты собрался мне изменить. Библиотечный номер телефона взял из твоего мобильника. Разбрасываешь трубки, где ни попадя. Предложил устроить «очную ставку» на его квартире. Я отказывалась, но он сказал, что все продумал. Ты раскаешься, и мы заживем дружно, как прежде. Не знаю, почему я согласилась. Хотела приехать в Бибирево одна, да Зеленый подключил к делу своих родственников - совершенного придурка Олега и смазливую Тонечку. Ей я и передала трубку, когда ты позвонил в библиотеку. Но никто не предполагал, что ты сбежишь через балкон к соседу, а потом вызовешь милицию. Грустно все это. Прости. Я действительно была плохой женой. На ногах Менделеева появились деревянные колодки. «Анечка, дорогая»,- хотел выдавить из себя Дима, но не смог. А бывшая жена села в автобус и уехала. Номера его он разглядеть не успел. Зеленый! Ах, Зеленый! С изумрудным платочком на шее. На нем я тебя и повешу. Своей галактике доверять нельзя, а близкой необходимо. Иначе как же тогда жить в бескрайней и враждебной вселенной? Без доверия столкновение систем неизбежно.
Владимир Положенцев
Другие рассказы и публикации автора:
Привет, прибалтийцы! (Неопубликованное интервью с Б.Ельциным) Памяти журналиста Ивана Сафронова
|